Пиcьма 1932-1955, cтр. 411. // 07.05.39

какими их старается показать церковь! Много прекрасного в этих Писаниях, но есть и от самости. Не внесена ли была эта самость позднейшими поправками и добавлениями? Ведь оригинал этих Писаний еще не известен. Кто знает, может быть, когда-нибудь и он будет найден, и тогда явится возможность сравнения, как уже возможно стало сравнение некоторых евангельских речений с более древними греческими и коптскими переводами их, а также и с некоторыми сохранившимися текстами на арамейском языке.

Так не всем принятым церковным авторитетам можно безусловно верить. Все они были людьми, а история церковных соборов, особенно их постановлений, наглядно показывает, что среди участников соборов было немало весьма невежественных лиц. В указанном мною труде «Аграфа...» имеются еще правдивые строки: «Не трудно видеть, что Учение Христа, будучи слишком определенно и резко выражено, должно было очень рано оказаться весьма «неудобным» для «средних» последователей Христа Спасителя, о которых так образно сокрушался уже Ап. Иоанн Богослов: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, но не горяч, и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3, 15-16). Для таких теплохладных христиан – а таких, вероятно, было весьма много уже и в послеапостольский период, – радикальное и даже прямо революционное учение, о котором идет теперь речь, это истинное ядро моральной части Учения Христова, подходило уже очень мало, и реальная жизнь окруженного язычниками христианского общества неудержимо влекла его к ряду компромиссов с этим языческим миром. Таким образом, истинное ядро Учения, этот «гнозис» христианский, очень скоро оказался слишком высоким и недосягаемым для жизни того (как и нашего) времени и все более и более превращался только в известный светоч, маяк, идеал, к которому рекомендовалось стремиться христианам... увы, без особой надежды на практическое осуществление его в жизни. А идеал этот был, действительно, настолько высок, что даже частичное, бесконечно малое его осуществление в последующие века принесло миру все-таки неисчислимые благодеяния.

Указанное (слишком сильное расхождение) между абсолютной и всепроникающей моралью Христовой и повседневной христианско-языческой жизнью и способствовало, вероятно, удалению, или, вернее, недопущению целого ряда несомненных изречений Христа Спасителя в