Тoм 1, cтр. 449

запретил убийство их, как тягчайшее преступление. В наш век мы смеемся над всякого рода прорицаниями. Но почему же столько поколений верило в прорицание через птиц и даже в овомантию, которая, как говорит Свида, была преподана Орфеем, учившим, что при некоторых условиях можно разглядеть в желтке и белке яйца то, что рожденная из него птица испытала бы вокруг себя на протяжении своей краткой жизни. Это оккультное искусство, которое 3000 лет назад требовало величайшего знания и самых сокровенных и сложнейших математических вычислений, пало теперь до последней степени унижения и вырождения; и в настоящее время лишь старые кухарки и предсказатели судьбы читают служанкам в поисках мужей будущее по яичному белку в стакане.

Тем не менее, даже христиане до сего дня имеют священных птиц, например Голубь, символ Святого Духа. Также не обошли они и священных животных; и евангельская символика с ее Тельцом, Орлом, Львом и Ангелом – в действительности Херувимом или Серафимом, огнекрылым Змием – столь же языческая, как и египетская или халдейская. Эти четыре животных, на самом деле, суть символы четырех Элементов и четырех низших начал в человеке. Тем не менее, они соответствуют, физически и материально, четырем созвездиям, которые образуют, так сказать, свиту или кортеж Солнечного Бога, и которые, во время зимнего солнцестояния, занимают четыре страны Света в поясе Зодиака. Эти четыре «животных» могут быть встречаемы во многих римско-католических Новых Заветах, в которых даны «портреты» Евангелистов. Это также животные Иезекииловой Меркабы (Mercabah).

Рагон справедливо заметил:

«Древние Иерофанты так искусно скомбинировали догмы и символы своих религиозных философий, что эти символы могут быть вполне объяснены лишь посредством комбинаций и знания всех ключей».

Они могут быть истолкованы лишь приблизительно, даже если будут раскрыты три из этих семи систем, т. е., антропологическая, психическая и астрономическая. Два главных толкования, высшее и низшее, духовное и физиологическое, сохранялись в величайшей тайне до тех пор, пока последнее не сделалось достоянием профанов. Среди до-исторических Иерофантов то, что ныне стало чисто (или нечисто) фаллическим, было наукою такою же