Тoм 2, cтр. 834

прошлое, они не лучше и не достовернее наших Оккультных Учений Востока, и как те, так и другие, должны быть помещены на одном и том же уровне. Также и его филогенетические и палингенетические теории рассматриваются истинными учеными не с большей благосклонностью, нежели наши циклические повторения эволюции великих и малых рас, и первоначальный порядок Эволюции. Ибо обязанность точной, истинной науки, хотя бы и материалистической, состоит в том, чтобы тщательно избегать всего, что напоминает догадку, предположение, которое не может быть проверено; короче говоря, все suppressio veri и все suggestio falsi. Дело каждого ученого, преданного точной науке, наблюдать в избранном им отделе за феноменами Природы; отмечать, каталогировать, сравнивать и классифицировать факты до малейших подробностей, которые доступны наблюдению чувств при помощи тончайших механических приспособлений, предоставленных нам современными открытиями, но не опираясь на метафизические полеты фантазии. Его законное право заключается лишь в исправлении, с помощью физических инструментов, недостатков или иллюзий его личного грубого зрения, слуха и других чувств. Он не имеет права преступать границу метафизики или психологии. Его долг проверять и исправлять все факты, попадающее под его непосредственное наблюдение; пользоваться опытами и ошибками Прошлого, пытаясь проследить действие какого-либо определенного сцепления причины и следствия, которое – лишь в силу его постоянной и неизменной повторности – может быть названо Законом. Вот что ожидается от ученого, если он хочет стать учителем людей и остаться верным своей первоначальной программе естественных и физических наук. Всякое уклонение от этого царственного пути становится спекуляцией.

Вместо того, чтобы придерживаться этого, как поступает в наше время, так называемый, человек науки? Он устремляется в область чистой метафизики, в то же время, высмеивая ее. Он услаждается опрометчивыми заключениями и называет их «дедуктивным законом, исходящим от индуктивного закона» – теории, основанной и извлеченной из глубин его собственного сознания – при чем сознания, совращенного и наполненного односторонним материализмом. Он пытается объяснить «начало» вещей, которые заключены еще лишь в его собственных концепциях.